Виктор Франкл. Сказать жизни «ДА!»: психолог в концлагере-1.

     Три недели назад я прочитал, а может быть точнее будет написать «прочувствовал», «проосязал» статью Виктора Франкла «Сказать жизни: «ДА!». Психолог в концлагере». Работа взволновала и поставила передо мной много вопросов. Закончив изучение статьи, я осознал, что на эти вопросы мне предстоит самостоятельно ответить. Ответить не словами, а своими поступками, действиями, самим образом жизни. Попробую передать в этом кратком обзоре вопросы, выводы и впечатления, которые возникли у меня при прочтении работы. Жирным курсивом  выделены цитаты из книги.

  Автор в принудительном порядке принял участие в страшном эксперименте по методичному уничтожению людей людьми. Провел три года в концлагерях, в том числе, в печально известном Аушвице (Освенциме) и выжил в этом рукотворном аду. У меня возник вопрос о соотношении случайного и закономерного в том, что он смог выжить. И не только выжить, но и укрепиться в своей философии жизни. Что же помогало ему выжить? И возможно ли использовать этот уникальный опыт для создания смысла своей повседневной жизни? Обратимся же к первоисточнику. 

1. Профессионализм. На момент отправки в лагерь В. Франкл (34 года) уже был квалифицированным врачом — психотерапевтом. В ряде случаев, пусть не постоянно, но администрация лагерей была вынуждена признать эту квалификацию. В результате он стал «личным психотерапевтом «господина капо» (старосты рабочей команды, от которого напрямую зависела жизнь каждого заключенного в команде), а позже врачом в бараке сыпнотифозных. Можно, конечно, усмехнуться (или вздрогнуть) от названий этих «должностей». Но, насколько я понял, в иерархии концлагеря любая работа, позволявшая быть ближе к теплу, дальше от изнурительного физического труда на морозе, и дававшая хоть микрон свободного времени, уже предоставляла дополнительный шанс на выживание.

2. Жизнеутверждающая позиция. «Но я, исходя из моих мировоззренческих позиций , о которых еще будет сказано, в первый же вечер, прежде чем заснуть, дал себе слово «не бросаться на проволоку». Откуда эта позиция, на чем она основана ? Как я уже отметил выше, автор на момент отправки в концлагерь уже был профессиональным психотерапевтом, занимался научными исследованиями, и имел свою концепцию ценности жизни во всех ее проявлениях - и радостных и горестных. У него была возможность эмигрировать из Австрии в США, однако он осознанно не сделал этого. У такого человека и в страшных условиях концлагеря мысль покончить жизнь самоубийством не смогла возобладать. Думаю, что для более подробного ответа на вопрос об истоках и сути мировоззренческой позиции В.Франкла нужно изучить его основные работы.

3. Реализация своей творческой миссии. В.Франкл пронес на себе в лагерь рукопись своей незаконченной книги. По прибытии в Аушвиц ему с товарищами по несчастью пришлось пройти дезинфекцию. Чтобы понять значение этой рукописи для автора обратимся к книге. «И вот мы ждем в бараке, служащем чем — то вроде предбанника. Появляется эсэсовец с одеялами, куда должны быть сложены все консервы, часы, украшения. Среди нас еще находятся (на потеху помощникам из числа «старых» лагерников) наивные люди, спрашивающие, можно ли оставить себе обручальное кольцо, медальон, какую — то памятную вещичку, талисман: никто еще не может поверить, что отнимается буквально все. Я пробую довериться одному из старых лагерников, наклоняюсь к нему и, показывая бумажный сверток во внутреннем кармане пальто, говорю: «Смотри, у меня здесь рукопись научной книги. Я знаю, что остаться живым, только живым — самое большое, чего только можно сейчас просить у судьбы. Но я ничего не могу с собой поделать, такой уж я сумасшедший, я хочу большего. Я хочу сохранить эту рукопись, спрятать ее куда — нибудь, это труд моей жизни». Он, кажется начинает меня понимать, он усмехается, сначала скорее сочувственно, потом все более иронично, презрительно, издевательски и наконец с гримасой полного пренебрежения злобно ревет мне в ответ единственное слово, самое популярное слово из лексикона заключенных: «Дерьмо!» Вот теперь я окончательно уяснил, как обстоят дела. И со мной происходит то, что можно назвать пиком первой фазы психологических реакций: я подвожу черту под всей своей прежней жизнью».

А дальше я читаю слова, от которых у меня в душе появляется гордость за то, что я принадлежу к тому же виду живых существ — люди, к которому принадлежит и автор следующих строк: «Зимой и ранней весной 1945 года в лагерях возникла эпидемия сыпного тифа. Смертность была ужасающе высокой. ...Чтобы избавиться от бреда, я, как и многие другие, старался большую часть ночи не спать. Часами я произносил в уме какие — то речи, а потом начал царапать на клочках бумаги стенографические знаки, пытаясь восстановить рукопись, которую мне пришлось выбросить в Аушвице перед дезинфекцией». Здесь я не могу не вспомнить его слова : «Когда у человека есть «зачем» он вынесет любое «как».

Продолжение следует.

С уважением, Алексей Чащихин. 23.01.2011.