Невротические нарушения в работе у "смиренного" типа личности (начало)

Все конспекты Галины Китаевой по работе К.Хорни "Невроз и личностный рост"  - здесь...
= = =

(Продолжение конспекта К.Хорни "Невроз и личностный рост")

Справка:

Невротические нарушения в работе "захватнического" типа личности  
Невротические нарушения в работе у "смиренного" типа личности (начало)
Невротические нарушения в работе у "смиренного" типа личности (окончание)
 

"Трудно передать, как много страданий причиняют невротику его затруднения в работе.
Однако это не всегда осознанные страдания; многие люди даже не понимают, что им трудно работается. 

 

Но затруднения в работе неизменно приносят огромные потери человеческой энергии:

-напрасные потери сил в процессе работы;
-потери от того, что человек не осмеливается делать работу, соизмеримую с его способностями; 
-потери от того, что не используются существующие ресурсы;
-потери от снижения качества работы. 
 

 

***Размах невротических нарушений в работе велик.
Как мы сейчас увидим, не все они осознаются;
многие проявляются в низком качестве проделанной работы или в недостатке продуктивности.

 

Другие выражаются в различных расстройствах, связанных с работой, таких как
- сильнейшее напряжение,
-усталость,
-истощение,
-страхи,
-паника,
- раздражительность
-или осознанные страдания из-за затруднений в работе.
…

Радость или удовлетворение, которые можно получать от подходящей работы, обычно отравлены для него, потому что работа идет слишком судорожно, слишком перегружена конфликтами и страхами или субъективно обесценивается.
…. 

Трудности смиренного типа:
-он склонен ставить слишком невысокие цели,
-недооценивать свою одаренность, важность и ценность своей работы.
-его терзают сомнения и самоуничижительный критицизм.
-ему далеко до веры в то, что он может невозможное,
-его легко захлестывает чувство "я не могу".
-качество его работы не обязательно страдает, а вот он сам – всегда.

 

Личности смиренного типа чувствуют себя довольно легко и фактически работают хорошо, пока они работают для других: как домохозяйка, экономка, секретарь, социальный работник или учитель, медсестра или ученик (для восхищенного учителя). 

 

В этом случае на то, что у них существуют трудности, указывает хотя бы одна из двух часто встречающихся особенностей их работы. 

Во-первых, есть заметная разница между их работой в одиночку и совместно с другими.
Антрополог, например, может во время полевых исследований быть неистощимо изобретателен, работая с местными жителями, но полностью теряется, когда дело доходит до формулировки его открытий;
социальный работник может быть компетентен с клиентами или в качестве супервизора, но ударяется в панику, когда надо написать отчет или отзыв;
студент-художник хорошо пишет в классе в присутствии педагога, но забывает все, чему выучился, оставаясь один. 

Во-вторых, они могут остановиться на уровне работы, который значительно ниже их способностей. Им и в голову не приходит, что они зарывают талант в землю.
Однако по разным причинам начать делать что-то самостоятельно они не могут.
Они могут продвинуться до того момента, когда уже потребуется писать или выступать публично;их честолюбие, в котором они себе не признаются, толкает их к более независимой деятельности; не в последнюю очередь, это может быть влиянием самых здоровых и самых неудержимых побуждений: талант рвется наружу и, наконец, заставляет их искать ему выражения. 

И тут, когда они пытаются выйти из тесных рамок, созданных "процессом усушки" в их невротической структуре, начинаются реальные трудности. 

С одной стороны, их требования совершенства …сильны…
Но …смиренный тип не устает себя ругать и всегда готов найти в своей работе промахи.

Даже после хорошего выступления на публике (может быть, он устроил вечер или прочел лекцию) он все еще будет подчеркивать, что забыл то или это, не выделил четко того, что имел в виду, держался слишком робко или слишком нагло и т.п.

Так начинается почти безнадежная битва, в которой он сражается за совершенство, повергая в прах самого себя.

Вдобавок, требования достичь идеала питаются еще из одного источника.

Его табу на честолюбие и гордость делают его "виноватым", если он стремится к личным достижениям, и только высшие достижения могут искупить вину. ("Если ты музыкант так себе, лучше уж тебе мыть полы".) 

С другой стороны, если он перешагивает через эти самые табу, или, по крайней мере, начинает осознавать это, начинается саморазрушение. 

Это тот же процесс, который я описывала, говоря о соревновательных играх: как только такой тип личности понимает, что выигрывает, он не может больше играть. 

Таким образом, он все время стоит между пеклом и петлей, ему надо и на гору взобраться и носа не высовывать. 

Дилемма вырисовывается четче всего, когда конфликт между влечениями к захвату и к смирению выходит на поверхность. 

Например, художник, пораженный красотой какой-то вещи, уже видит перед собой дивную композицию.
Он начинает писать.
Выходит прекрасно.
Он в приподнятом настроении.
Но потом, то ли слишком уж хорошо все пошло (лучше, чем он может вынести), то ли не достигнуто было совершенство, которое он видел перед собой вначале, но он начинает себе вредить. 

Он начинает улучшать картину. Она становится хуже. Тут он приходит в неистовство. Он продолжает "улучшения", но краски становятся все более скучными и неживыми. В одну секунду вещь погибла; он все бросает в полном отчаянии. Через некоторое время он начинает другую картину – только чтобы пройти через те же муки. 

 

Точно так же писателю пишется легко, пока он не начинает понимать, что дело пошло и правда хорошо. 

С этого места (не понимая, конечно, что "опасным местом" стало само его чувство удовлетворения) он начинает придираться к себе. 

Возможно, он действительно дошел до трудного места, скажем, до описания того, как его главный герой должен вести себя в сложившейся ситуации; однако более вероятно, что эта трудность только кажется ему громадной, потому что ему уже мешает деструктивное презрение к себе. 

В любом случае он становится беспокойным, не может несколько дней засадить себя за работу, рвет в припадке ярости последние страницы в клочья. 

У него могут быть кошмары, где он заперт в одной комнате с маньяком, готовым убить его – простое и ясное выражение убийственности его злости на себя. 

...такое поведение - реакция на то, что не было достигнуто ожидаемое совершенство. 

В обоих примерах (а таких примеров можно легко привести множество) мы видим два отчетливых шага: творческий шаг вперед и деструктивный шаг назад. 

...нарушения в работе могут быть самой главной жалобой, их не так-то легко можно понять. Природа их выясняется только постепенно, после того как ослабнет вся невротическая структура. 

Сам человек замечает, что, выполняя творческую работу, не может сосредоточиться.
Он легко теряет мысль или у него пусто в голове;
или мысли его шныряют по всяким повседневным мелочам.
Он нервничает,
суетится,
тупеет,
раскладывает пасьянс,
звонит куда-то по телефону,
хотя с этим можно было бы и подождать,
подпиливает ногти,
ловит мух. 
(моё - вот она и Прокрастинация...видео, другие статьи : Человек прокрастинирует, когда не знает что он хочет, Откуда взялась Прокрастинация? ,  Структуризированная прокрастинация ,  Техники борьбы с прокрастинацией -откладыванием важных дел на потом, и деланием неважных дел сейчас )

Он сам себе противен, делает героические усилия, чтобы начать работу, но скоро так устает, что вынужден бросить. 

Не видя того, он стоит перед двумя своими хроническими препятствиями:
-самоумалением
 -и неумением взяться за суть вопроса. 

Его самоумаление во многом происходит, как мы знаем, из его потребности не давать себе развернуться, чтобы не нарушить табу на что-то "вызывающее". 

Он, потихоньку от самого себя, подкапывается под себя, ругает, сомневается в себе – и это высасывает все его силы. (У одного пациента был характерный зрительный образ себя: у него на каждом плече висит по злому карлику, они беспрестанно пилят его и говорят ему обидные гадости.) 

Он может забыть, что он только что прочел, увидел, подумал, или даже то, что сам писал по данному вопросу. 

Он может забыть, что собирался написать. 

Все материалы для статьи лежат под рукой, но приходится долго рыться, прежде чем они найдутся, и, главное, они куда-то пропадают, стоит им только понадобиться. 

Точно так же, когда доходит до его выступления во время дискуссии, он начинает с ужасным чувством, что ему нечего сказать, и только постепенно оказывается, что у него есть много уместных замечаний. 

Его потребность удерживать себя не дает ему, говоря другими словами, пользоваться принадлежащим ему богатством. 

В результате он работает с тоскливым чувством своего бессилия и незначительности. 

В то время как для захватнического типа все, что бы он ни делал, приобретает великую важность, пусть даже объективно эта важность пренебрежимо мала, смиренный тип, скорее, извиняется за свою работу, пусть даже она объективно очень важна. 

Характерное его высказывание, что ему "надо" работать. 

...Он счел бы это слишком вызывающим, слишком амбициозным, если бы признался, что хочет чего-то достичь. 

Он не может даже почувствовать, что хочет сделать хорошую работу – не только потому, что его влекут строгие требования совершенства, но потому, что такое намерение кажется ему высокомерным и рискованным вызовом судьбе. 

Его неумение взяться за суть вопроса обусловлено в основном его табу на все, что подразумевает напор, агрессию, власть. 

Как правило, говоря о его табу на агрессию, мы думаем, что он не умеет требовать,  манипулировать другими, подчинять их. 

Но те же установки преобладают у него по отношению к неодушевленным предметам и интеллектуальным проблемам. 

Как беспомощен он может быть со спустившей шиной или с заевшей молнией, так и с собственными идеями. 

Его трудность не в том, что он непродуктивен.
У него бывают хорошие свежие идеи, но ему трудно
- их ухватить,
- взяться за них, 
- биться над ними, 
- ломать себе голову
- и преодолеть проблемы,
- проверить их, 
- придать им форму 
- и связать воедино. 

Мы обычно не думаем о совершении этих операций, как о натиске, напоре, агрессивных шагах, хотя сам язык указывает на это; мы можем это понять, только когда эти шаги затруднены из-за общего запрета на агрессию.

Смиренному типу может хватить храбрости высказать свое мнение, если он уж так далеко зашел, что оно у него имеется.

Запреты обычно начинаются раньше – он не осмеливается прийти к заключению или иметь свое собственное мнение. 

Эти препятствия сами по себе достаточны для медленной, с большими потерями времени, неэффективной работы или для того, чтобы вообще ничего не делалось. … 

Но мучается смиренный тип личности (и, в то же самое время, у него остается возможность что-то совершить) потому, что его влечет потребность в высшем совершенстве. 

- Не только качество проделанной работы Должно удовлетворять его строгим требованиям;
- методы работы тоже Должны быть совершенными.  

Студентку-музыканта, например, спросили, работает ли она систематически.Она смутилась и ответила: "Не знаю". Для нее "работать систематически" означало сидеть, не вставая, за пианино по восемь часов, все время усердно занимаясь, вряд ли даже с перерывом на обед.Поскольку она не могла так предельно и непрерывно сосредоточиться, она накидывалась на себя и называла себя дилетанткой, которая никогда ничего не достигнет. На самом деле, она много изучала музыкальные произведения, их различное прочтение, движения правой и левой руки – другими словами, она могла бы вполне быть удовлетворена серьезностью своей работы. 

Имея в виду непомерные Надо, вроде вышеописанных, мы легко представим, сколько презрения к себе вызывают у смиренного типа обычно неэффективные способы его работы. 

Напоследок, для довершения картины его трудностей: даже если он работает хорошо или достигает чего-то стоящего, знать ему об этом не положено. 

Так сказать, его левая рука не должна ведать, что творит правая. 

Он особенно беспомощен, принимаясь за творческую работу, например, начиная писать статью.
Его отвращение к власти над предметом не дает ему все спланировать заранее. Следовательно, вместо того чтобы набросать план или полностью организовать материал в уме, он просто начинает писать.
На самом деле, это вполне приемлемый путь для другого сорта людей.
Захватнический тип, например, может так и поступить,  без малейших колебаний, а его черновик покажется ему таким замечательным, что он и не станет продолжать работу над ним. 

Но смиренный тип полностью неспособен к черновикам, с их неизбежным несовершенством в формулировке мыслей, стиле и связности. 

Он остро чувствует каждую неуклюжесть, недостаток ясности или последовательности и т.п.

По содержанию его критицизм мог бы стать уместным, но бессознательное презрение к себе, которое он вызывает, так мучительно, что он не может продолжать. 

Он говорит себе: "Бога ради, оставь ты это; всегда можно будет потом поработать", – но такой подход ему не помогает. 

Когда он начинает сначала, он опять может написать одно-два предложения или записывает несколько небрежных мыслей на тему. 

Только тогда, после большой траты труда и времени, может он наконец спросить себя: "Ну, что же на самом деле ты хочешь написать?"

Только тогда он сделает грубый набросок, затем второй, более детальный, потом третий, четвертый и т.д.

Каждый раз затаенная тревога, идущая от его конфликтов, немного затихает.

Но когда доходит до окончательного оформления, готовности к отправке или к печати, тревога может снова возрасти, поскольку теперь вещь должна быть безупречной. 

Во время этого болезненного процесса острая тревога может возникнуть по двум противоположным причинам: он впадает в беспокойство, когда дело затрудняется и когда дела идут слишком хорошо. 

Дойдя до запутанного вопроса, он может отреагировать шоком, рвотой, потерей сознания или его может "охватить паралич".
Когда, с другой стороны, он понимает, что все идет хорошо, он может начать
- саботировать работу еще решительнее, чем обычно. 

Позвольте мне проиллюстрировать такой саморазрушительный отклик случаем одного пациента, чьи затруднения стали понемногу убывать.

Он уже заканчивал статью и заметил, что некоторые параграфы, над которыми он работал, чем-то знакомы ему. 

Вдруг он понял, что уже один раз их писал.

Порывшись на столе, он действительно нашел отличный черновик этих параграфов, сделанный им не далее, как вчера.

Он, не ведая того, провел почти два часа, формулируя идеи, которые уже были им сформулированы. Потрясенный такой "забывчивостью" и думая о ее причинах, он вспомнил, что написал это место достаточно свободно и принял это за счастливый знак того, что он преодолевает свои трудности и становится способен закончить статью за короткое время.

Хотя такие мысли имели солидную основу в действительности, это было больше, чем он смог вынести, и он устроил сам себе маленький саботаж. 

Продолжение см. здесь...

Конспект подготовила Галина Китаева, 17.12.2010